(no subject)

    "Зимой встречал Хлебникова в доме одного архитектора.
    Дом богатый, мебель из карельской березы, хозяин белый, с черной бородой и умный. У него — дочки. Сюда ходил Хлебников. Хозяин читал его стихи и понимал. Хлебников похож был на больную птицу, недовольную тем, что на нее смотрят.
    Такой птицей сидел он, с опущенными крыльями, в старом сюртуке, и смотрел на дочь хозяина.
    Он приносил ей цветы и читал ей свои вещи.
    Отрекался от них всех, кроме "Девьего бога". Спрашивал ее, как писать.
    Дело было в Куоккале, осенью.
    Хлебников жил там рядом с Кульбиным и Иваном Пуни.
    Я приехал туда, разыскал Хлебникова и сказал ему, что девушка вышла замуж за архитектора, помощника отца.
    Дело было такое простое.
    В такую беду попадают многие. Жизнь прилажена хорошо, как несессер, но мы все не можем найти в нем своего места. Жизнь примеривает нас друг к другу и смеется, когда мы тянемся к тому, кто нас не любит. Все это просто — как почтовые марки.
    Волны в заливе были тоже простые.
    Они и сейчас такие. Волны были как ребристое оцинкованное железо. На таком железе стирают. Облака были шерстяные. Хлебников мне сказал:
    — Вы знаете, что нанесли мне рану?
    Знал.
    — Скажите, что им нужно? Что нужно женщинам от нас? Чего они хотят? Я сделал бы все. Я записал бы иначе. Может быть, нужна слава?
    Море было простое. В дачах спали люди.
    Что я мог ответить на это Моление о Чаше?"

    — Шкловский, "ZOO или (и так далее)".