Знак Четырёх

      (Настоящим продолжаю писать эссе на пустую тему.)

      Что-то ищет выхода, но нет пространства, которое могло бы его принять. Может быть, оно не найдено, возможно, — ещё не создано. Сознание движется по пустым коридорам того, что впоследствии оказывается убежищем моего языка. Виртуальные симуляции, массовая культура и промозглые стены комнаты — только жалкая попытка заменить отсутствующее. ( Мир – это поток сознания, структурированный особым образом. )

      За стуком подоконника о редкие дождевые капли собственное сердцебиение едва различишь, но мыслится оно с не меньшей необходимостью. Восточные учения о том, что моя голова совпадает с внешним миром, не обманывают, но также не говорят всей правды, что ожидаемо. Некоторые наблюдения, однако, подтверждаются: тем и другим довольно проблематично забивать гвозди, но без них это было бы ещё труднее.

      Люди языка не придут в доброе волнение от такой аналогии, но извлечение метафоры из ноздри подобно демонстрации красного гражданского паспорта. Когда рука уже скрылась в недрах, процесс привлекает больше внимания, нежели результат, но отсутствие последнего не прощается. Этот поистине базовый паттерн можно наблюдать на любом слое социального поведения: от имитаци кипучей деятельности вспугнутым бюрократом до специального выражения лица третьеклассника, транслирующего неопределённой публике сообщение «Ожидайте. Он уже начал думать об этом и вот-вот пошутит». Смешные и нездоровые ремарки строятся одинаково, а их воздействие зависит только от умений рассказчика.

      Рассуждать о вещах меньших, чем судьбы мира, мне воспрещено юношеским марксимализмом. По-видимому, одна из стадий овладения письменным языком – это отработка умения очищать входной материал от контекста себя, самоустраняться из трансформации энергии вопроса в результирующий срез языкового потока. Как говорил носатый классик, удавшаяся поэзия не должна выделяться из течения времени; противиться ему столь же целесообразно, как отстреливаться из водяного пистолета от входящего дуновения ветра. Не то чтобы не поможет, но скорее досадно, что, подобно Амундсену, улавливаешь только прямую противоположность сути.

      Европейская алхимия учит очистке металлов для их последующего перевоплощения. Пусть я и не хочу объявить прямо, что Будда вообще говоря наставляет в этом же самом; меж тем, вполне очевидной представляется метафоричность не только соответствующих учёных текстов, но и самих процессов. Именуя разделочный тесак Карающей Дланью, изверг-социопат претворяет прямую метафору: одна вещь во внешнем мире приобретает две содержательности сознания. Алхимия обратно метафорична: два наружних процесса (скажем, возгонка ртути и телесная психотехника) соответствуют одному сознательному мотиву. Разгадка прямой метафоры кроется в совпадающем признаке двух предметов; расшифровка обратной – в точке психофизического состояния, которое само по себе есть двунаправленный мост между внутренним и внешним.
      В усвоенных профанной культурой терминах это состояние называется философским камнем.