(no subject)
Jun. 27th, 2016 09:23 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
francis_drake Рецензия на завершившийся сезон GoT, кросс-пост во вконтакт.
На примере последнего сезона хорошо видно, что «Игра престолов» всё-таки не тупой ширпотреб, а как минимум самостоятельное художественное пространство с не совсем прозрачными законами внутреннего устройства. Именно теперь, когда серии, сюжеты и герои стали распадаться и расползаться на глазах, можно отметить, что есть, откуда падать. Экшн, не- и мотивированная жестокость, обнажёнка, кровища, произвольные убийства героев — примерно такой список подавали критики сериала в его первые годы как универсальный рецепт новой low-magic средневековой попсы. «Здесь ничего нет, — говорили они, — тупо сценарные крючки по учебнику, плюс ходы, на которые ведётся массовая публика». Ну ок. Всё это есть в последнем сезоне, — всё, кроме самой «Игры престолов». Как только кончился заготовленный материал Мартина, выяснилось, что голливудский пафос, — и эпический, и назидательный, — фансервисы, штампы и наскоро слепленные цитаты — это не плоть и кровь произведения. Что герои на самом деле не лезут в однострочные логлайны, а маленькие сюжетные ветки управляются чем-то помимо левой пятки сценариста.
Дело здесь не только в том, что для всякого бога из коробки во втором сезоне заготовки делались заранее и на том же уровне погружения. (Ср. как wildfire обещали и как доставили во втором сезоне, и как — в шестом.) Большинство героев на протяжении существенной части сериала находились в ситуации «я внутри катастрофы, мои силы с ней несоизмеримы, и мне нужно как-то научиться с этим жить». Санса. Арья. Тирион. Джейми. Тайвин (как выяснилось преимущественно к концу, но всё предыдущее было явно написано с учётом того, что потом обнаружилось). Бейлиш. Роб и Кейтлин. Кто угодно. Они изыскивали средства и с разной степенью успеха крутились. Некоторые выплывали. Своеобразие героя, нередко разнонаправленное, проявлялось в стороне и этого кручения. В последнем сезоне выясняется, что умный интриган Тирион неспособен просчитать тривиальную двухходовку, и его аргумент — «не может быть, но мы же договорились!», но зато он ни разу не показан без стакана и тупых шуточек. Что Арья и Санса совершенно, до неприличия одинаковы. Что Бран может спокойно ездить на лошади и без конструкции, которую для него спроектировал Тирион в каком-то из первых сезонов. Что работорговцы возвращаются за своим имуществом только после вызванных другой стороной переговоров о мире в произвольный момент через много месяцев, — но зато сразу. Эта музыка может длиться вечно.
Тогда как литература обладает измерением объёма, сериальный кинематограф разворачивается только в доступной ему плоскости экрана. Индустрия крючков, штампов, экшна, зрелищных пейзажей и CGI создаёт иллюзию, что одной плоскости для хорошего произведения вполне достаточно, и можно ею ограничиться. Это не так, и на контрасте в пределах одного заголовка в том можно убедиться. Высокий кинематограф находит пространство для углубления в очень разных местах, чему есть столь же многочисленные, сколь разнородные примеры. «Игра престолов» исходно углублялась в сторону литературы. Не то чтобы прямо той, которая элитное искусство для единиц, но с каких-то тех опушек и троп.
И литература «Игру престолов» теперь покинула.
На примере последнего сезона хорошо видно, что «Игра престолов» всё-таки не тупой ширпотреб, а как минимум самостоятельное художественное пространство с не совсем прозрачными законами внутреннего устройства. Именно теперь, когда серии, сюжеты и герои стали распадаться и расползаться на глазах, можно отметить, что есть, откуда падать. Экшн, не- и мотивированная жестокость, обнажёнка, кровища, произвольные убийства героев — примерно такой список подавали критики сериала в его первые годы как универсальный рецепт новой low-magic средневековой попсы. «Здесь ничего нет, — говорили они, — тупо сценарные крючки по учебнику, плюс ходы, на которые ведётся массовая публика». Ну ок. Всё это есть в последнем сезоне, — всё, кроме самой «Игры престолов». Как только кончился заготовленный материал Мартина, выяснилось, что голливудский пафос, — и эпический, и назидательный, — фансервисы, штампы и наскоро слепленные цитаты — это не плоть и кровь произведения. Что герои на самом деле не лезут в однострочные логлайны, а маленькие сюжетные ветки управляются чем-то помимо левой пятки сценариста.
Дело здесь не только в том, что для всякого бога из коробки во втором сезоне заготовки делались заранее и на том же уровне погружения. (Ср. как wildfire обещали и как доставили во втором сезоне, и как — в шестом.) Большинство героев на протяжении существенной части сериала находились в ситуации «я внутри катастрофы, мои силы с ней несоизмеримы, и мне нужно как-то научиться с этим жить». Санса. Арья. Тирион. Джейми. Тайвин (как выяснилось преимущественно к концу, но всё предыдущее было явно написано с учётом того, что потом обнаружилось). Бейлиш. Роб и Кейтлин. Кто угодно. Они изыскивали средства и с разной степенью успеха крутились. Некоторые выплывали. Своеобразие героя, нередко разнонаправленное, проявлялось в стороне и этого кручения. В последнем сезоне выясняется, что умный интриган Тирион неспособен просчитать тривиальную двухходовку, и его аргумент — «не может быть, но мы же договорились!», но зато он ни разу не показан без стакана и тупых шуточек. Что Арья и Санса совершенно, до неприличия одинаковы. Что Бран может спокойно ездить на лошади и без конструкции, которую для него спроектировал Тирион в каком-то из первых сезонов. Что работорговцы возвращаются за своим имуществом только после вызванных другой стороной переговоров о мире в произвольный момент через много месяцев, — но зато сразу. Эта музыка может длиться вечно.
Тогда как литература обладает измерением объёма, сериальный кинематограф разворачивается только в доступной ему плоскости экрана. Индустрия крючков, штампов, экшна, зрелищных пейзажей и CGI создаёт иллюзию, что одной плоскости для хорошего произведения вполне достаточно, и можно ею ограничиться. Это не так, и на контрасте в пределах одного заголовка в том можно убедиться. Высокий кинематограф находит пространство для углубления в очень разных местах, чему есть столь же многочисленные, сколь разнородные примеры. «Игра престолов» исходно углублялась в сторону литературы. Не то чтобы прямо той, которая элитное искусство для единиц, но с каких-то тех опушек и троп.
И литература «Игру престолов» теперь покинула.
